Вассерман о наркотиках

Камрады прислали ссылку на интересное.

Вассерман про борьбу с наркоманией Познер-стайл:

Каким быть закону

Явно преступные несообразности действующего закона можно и устранить. Но это не изменит главного - запретительной идеологии. А ведь запрет лишь способствует распространению даже тех пристрастий, от которых в принципе можно избавиться (что доказал опыт сухих законов Николая Романова, Вудро Вилсона и Михаила Горбачёва). Если же верна иммунная гипотеза наркомании - запрет оказывается просто убийственным для всего общества.

Между тем есть и опыт Нидерландов. Антинаркоманы во всём мире подчёркивают: с отменой запрета на «лёгкие наркотики» - то есть дурманы, не вызывающие физиологического, иммунного, привыкания - общее число наркоманов в стране резко выросло. Это и не удивительно: туда приезжают все, кому необходимо хотя бы на время выйти из-под жёстких законов своих родных стран. Но доля тяжёлых - необратимо зависимых - наркоманов среди постоянного населения Нидерландов заметно упала. Ведь там перестала действовать поговорка «Семь бед - один ответ». Если наказание за курение марихуаны и укол героина одинаково тяжко - люди, склонные к риску, будут с почти равной лёгкостью пробовать оба варианта. Если же лёгкое зелье общедоступно, почти все желающие задурить себе голову будут выбирать именно его.

Впрочем, нидерландский вариант лишь указывает: легализация наркотиков менее опасна, чем их запрет. Сам же он недостаточно радикален. Оставляя ограничение на «тяжёлые» наркотики, мы сохраняем в целости все экономические механизмы, делающие их распространение выгодным до неизбежности.

Если бы новый антинаркотический закон доверили писать мне, я отменил бы запрет на любые наркотические - и вообще психотропные - вещества. Более того, разрешил бы продажу их в любой аптеке - то есть, по сути, за те гроши, которых они реально стоят - и без рецепта. Но прилагал бы к каждой упаковке и требовал бы от каждого покупателя подписку примерно такого содержания:

Я, нижеподписавшийся Иван Петрович Сидоров, осведомлён, что даже однократный приём лептодиклостинора36 вызывает расстройства зрения, ложные слуховые восприятия, ослабление умственной деятельности, сонливую слабость, перемежающуюся вспышками беспорядочной и бесцельной бурной деятельности, а также, возможно, какие-то другие осложнения, и может сформировать у меня неодолимую потребность в последующих его приёмах, а регулярное употребление может сократить мою жизнь до 4-5 лет с момента первого приёма. Я употребляю препарат сознательно и добровольно. Я не вправе требовать бесплатной помощи в лечении от расстройств здоровья, порождённых препаратом (в том числе и тех, которые не указаны в настоящем документе, но впоследствии будут признаны связанными с его употреблением), и знаю, что не все эти расстройства могут быть излечены даже за плату. В моей возможной гибели прошу никого, кроме меня самого, не винить.

Конечно, даже текст такого вида способен образумить далеко не каждого желающего проломить себе череп изнутри. Но всё-таки мне кажется, что многие любят искать острые ощущения на свою голову просто по недомыслию. Правда, я всегда был склонен переоценивать умственные способности человечества...

Впрочем, подписка служит не только средством агитации - она имеет и серьёзные юридические последствия. Составляется она в двух экземплярах. Один хранится у самого наркомана. При отсутствии документа считается, что он принял наркотик, не зная об его последствиях, или одурманен по чужой злой воле. Следовательно, его можно - и нужно! - направить на принудительное лечение. Второй экземпляр сохраняется в аптеке. На его основании наркоману, утерявшему свою копию подписки, предъявляется счёт за лечение. Иначе было бы слишком соблазнительно попользоваться бесплатной скорой помощью.

Давать любую подписку может только человек дееспособный - совершеннолетний и не душевнобольной. Значит, дети остаются в стороне от яда.

Источник: Стратегия и тактика борьбы с дурью

Сущность, как говорится, не скроешь. Варианты "эльф" и "дурак", на мой взгляд, отпадают сразу. Остаётся только "враг".

Особенно умилила последняя строчка. Рыдал.